Ознакомительная версия.
– Я не сомневаюсь, что мы найдем взаимоприемлемый вариант, – сказала она, – но сначала необходимо установить подлинность полотен.
– За это вы можете не волноваться, – уверенно произнес юрист. – Все необходимые экспертизы были проведены. У нас даже есть специальная страховка от ошибок искусствоведов и оценщиков.
– Нам это известно, – сказала Александра. – Но это касается только шести картин. К сожалению, об остальных этого сказать нельзя. Все они требуют проведения новой экспертизы.
– Почему? – недоуменно спросил вице-президент. – У нас есть все необходимые документы. Экспертиза подлинности проводилась лучшими специалистами.
Прежде чем ответить, Александра повесила небольшую паузу.
– Возможно, вам не известно, но именно у этих специалистов после определенных событий испортилась репутация.
– Я вас не совсем понимаю. Что вы имеете в виду?
Александра видела, что недоумение собеседника сменилось растерянностью.
– Было выявлено несколько случаев, так называемых «некомпетентных экспертиз», – ответила она.
– Как это?
– Атрибуция картин – довольно сложный процесс. Ни один, даже самый лучший искусствовед не застрахован от ошибок. И даже, суперсовременные методики не дают стопроцентных гарантий. А если у картины отсутствует провенанс, установить ее подлинность бывает крайне затруднительно. Но так, как речь идет о целом ряде ошибок, совершенных известными и квалифицированными экспертами, то серьезно может рассматриваться только один вариант: сознательная фальсификация.
– Это достоверно? – изменившимся голосом спросил вице-президент. Ему не было знакомо слово «провенанс», но основной смысл сказанного он прекрасно понял.
– Вы можете проверить сами.
Заранее проинструктированный Андрей быстро достал из портфеля еще один листок и протянул вице-президенту.
– Проверьте фамилии экспертов, работавших с вашими картинами, и сравните с этим списком, – продолжила Александра. – Это список специалистов, которые не рекомендуются для экспертных оценок. Их экспертизы теперь не будут приниматься государственными организациями. Более того, все картины, когда-либо прошедшие их экспертизу и находящиеся в государственной собственности, будут подвергнуты тщательной проверке.
– Вы думаете, кто-нибудь из этих людей оценивал наши картины?
– Именно так.
Вице-президент повернулся к юристу. Тот, молча, поднял телефонную трубку и набрал номер.
– Гурген Акопович, у вас документация по картинам далеко?.. Хорошо… Нет, нам только нужны фамилии специалистов, делавших экспертизу и оценку… Да, прямо сейчас… Я подожду.
Андрей в это время краем глаза наблюдал за Александрой, удивляясь в очередной раз, как лихо она ведет переговоры. Сколько он ее знал, ей никогда не составляло проблемы направить любую беседу в нужное русло. При этом манера общения могла кардинально меняться в зависимости от собеседника. Каким образом ей это удавалось с такой легкостью, он начал удивляться чуть ли не с первого дня знакомства, когда она всего за несколько дней стала звездой не только своего факультета живописи, но и всего института, ничего, по сути, для этого не делая. Сколько Андрей ни старался, но так и не смог объяснить себе самому за счет чего это происходило.
У нее была потрясающая фигура, но нельзя было сказать, что лицо поражало какой-то особой красотой. Даже на факультете теории и истории изобразительного искусства, на котором он учился, были девушки не уступающие ей. Но как только рядом оказывалась Александра, их привлекательность моментально блекла, а внимание всех присутствующих неизменно переключалось на нее. Естественно, что скоро все записные красавицы сильно ее невзлюбили, и стали избегать появляться с ней в одних и тех же компаниях. Что касается парней, то те, напротив, искали ее общества. Некоторым удавалось добиться ее расположения, но даже без малейшего намека на роман. Во всяком случае, Андрею об этом не было известно. В связи с этим по институту постоянно циркулировали взаимоисключающие версии, объясняющие ее холодность. Одни утверждали, что игнорирование институтских красавцев объяснялось ее нескончаемыми романами в богемной тусовке. Другие приписывали Александре иную сексуальную ориентацию. Интересно, что обе версии ни разу не были подтверждены хотя бы одним фактом.
Андрей тоже не смог избежать чар Александры, однако продемонстрировать свои чувства не решался, опасаясь нарваться на взгляд, каким Александра отшивала назойливых поклонников. А потом каким-то естественным образом он превратился в ее приятеля. Таковым он оставался и поныне, но должен был признать, что по-прежнему не мог спокойно смотреть в ее большие глаза глубокого синего цвета.
– Спасибо, Гурген Акопович, – сказал в трубку юрист, записав несколько фамилий и названий картин, продиктованных ему по телефону. – Вы пока никуда не уходите. Возможно, нам еще что-нибудь понадобится.
Он положил трубку и начал сравнивать фамилии со списком. Закончив, сделал ручкой отметки и подвинул оба листа вице-президенту, исходившему от нетерпения.
– Твою мать! – вырвалось у того по прошествии нескольких секунд.
– А почему у вас не вызывают сомнения экспертизы шести картин? – спросил юрист.
– Помимо известной истории их подлинность удостоверена доктором искусствоведения Лукиным, – ответила Александра.
– Почему вы так уверены в экспертизе этого Лукина? Может быть, его просто еще не подловили до сих пор.
Теперь пришла пора переглянуться Александре с Андреем.
– Этому искусствоведу я доверяю. Его экспертизы ни разу не были опровергнуты, в том числе и лучшими специалистами разных стран, – сказала Александра, с трудом сдерживая улыбку.
Юрист закатил глаза к потолку и хмыкнул. Вице-президент перевел на него недоуменный взгляд. Тот, молча, подвинул ему визитку Андрея и многозначительно помотал головой.
– Вы тот самый Лукин? – удивился вице-президент и взял список экспертов. – Здесь указано, что вы являетесь старшим научным сотрудником музея изобразительного искусства.
– Являлся. Теперь я сотрудничаю с музеями в качестве эксперта-консультанта, – почему-то с виноватой улыбкой ответил Андрей.
– Это меня и сбило с толку, – неуклюже оправдался вице-президент.
Раздался громкий звонок телефона. Увидев номер внутренней линии, юрист снял трубку и передал вице-президенту. Тот какое-то время слушал, потом сказал:
– Я понял. – Он положил трубку и поднялся. – Вы знаете, Александра, этот вопрос президент нашего банка хотел бы сам обсудить с вами лично. Вас не затруднит подняться в его кабинет?
Трудно было не заметить очередной трансформации, произошедшей с этим индюком вице-президентом. Поначалу он общался с ними этаким барственным, лениво-снисходительным тоном, потом появилась неуверенность и растерянность, теперь же к растерянности прибавилось почтение и нескрываемый интерес.
Александра с Андреем тоже поднялись.
– А к вам, Андрей Глебович, у нас есть деловое предложение, – сказал вице-президент. – Не могли бы вы провести экспертизу картин, на счет которых у вас существует сомнение? Естественно, за хорошее вознаграждение. Я сейчас вернусь, и мы сможем обсудить условия.
Андрей бросил вопросительный взгляд на Александру. Она чуть заметно кивнула.
– Хорошо, – сказал он.
Кривченя распахнул перед Александрой дверь.
– Я вас провожу.
Кабинет президента банка оказался этажом выше. При их появлении в приемной из-за стола поднялась женщина средних лет.
– Здравствуйте! – поприветствовала она Александру. – Проходите, пожалуйста. Валентин Олегович вас ждет.
Кривченя открыл дверь и пропустил Александру в просторный кабинет, стены которого были целиком отделаны панелями из орехового дерева, а пол застелен толстым ковром.
Из-за стилизованного под старину стола вышел мужчина лет пятидесяти.
– Спасибо, Леонид Степанович, – сказал он.
Кривченя бесшумно выскользнул из кабинета, закрыв за собой дверь. Президент банка подошел к Александре и застыл в поклоне. Она подала ему руку, и он ее церемонно поцеловал.
– Александра! Такой приятный сюрприз.
***
Депутат Государственной Думы Фомин быстрым шагом вошел в кабинет директора частного охранного предприятия «Триумф». Он снял плащ, небрежно бросил на диванчик и уселся в кресло за письменным столом, предупредительно освобожденным для него хозяином кабинета – здоровяком, прической и комплекцией напоминающим Шварценеггера в фильме «Красная жара». Сам он сел к приставному столику, а его заместитель занял место напротив. Глядя на мальчишеское лицо этого человека, трудно было предположить, что ему прилично за сорок.
– Ну что, Стрельцов, чем порадуешь? – начальственным тоном спросил Фомин.
Ознакомительная версия.
